…Кое-что я, все-таки, видел — Ленинград и Таллинн, Прагу и Лейпциг, Вену и Париж. А мой город? Есть ли у него право быть в одном ряду с ними? Трудно сказать… Право это, мне кажется, дается только любовью, а любовь — почти истина, по крайней мере, пока любишь. А я люблю этот город. Да и может ли быть иначе, если здесь прошла вся моя жизнь. В этой любви и горечь и благодарность…
Город не был безучастен ко мне… Возле этого дома я был счастлив и он помнит это, а возле этого мне было невыносимо — и он постарел вместе со мной. Здесь, мне казалось, жизнь кончена, и здесь же она начиналась вновь. В этих домах живут люди, любимые мною. Во многих из них — любят меня. Отблеск любви лежит на этих домах. В этих домах я встречался с друзьями, спорил, рассказывал, выслушивал исповеди и исповедовался сам. Здесь мне было и хорошо плохо, и душевно и суетно. Многих друзей, увы, я проводил в последний путь, и есть в этом городе дом, из которого проводят меня. Здесь прошла моя жизнь. Я — часть этого города, а этот город — часть меня. Возможно, он что-то потеряет без меня, я потеряю многое. Здесь произошло все, что должно было произойти… Все печали, все радости, все удачи и неудачи — здесь. Здесь все воспоминания, все сбывшееся и несбывшееся… И, наконец, здесь моя мастерская, где прожито множество жизней и где столько пережито. В этом городе — смысл и суета моей жизни. Этот город — моя судьба… Я не идеализирую его — он бывает и холоден и враждебен. Он бывает жесток. Но в нем — и тепло, и любовь, и все, что отмерено мне в этой жизни.
К любви примешивается боль. Старый город уничтожается бессмысленно и равнодушно. Даже из тех домов, которые я рисовал совсем недавно — многих уже нет в живых. У города отнимают память. С ним поступают, как поступали с людьми. Вместо уничтоженной улицы — подрумяненный дом, — без близких, без среды, без воздуха. И, все же, я надеюсь — у города есть будущее…
© Виталий Волович ‘1998