Талант и достоинство
В 1996 году в Екатеринбурге вышел специальный выпуск газеты «ХУДОЖНИК», №1 (5), посвященный 65—летию М.Ш.Брусиловского. Большая часть этого выпуска была предоставлена публикациям о творчестве мастера, авторами которых стали художники, друзья и ученики. Статья «Талант и достоинство» написана екатеринбургским графиком Виталием Воловичем, заслуженным художником России‚ лауреатом отечественных и международных выставок и конкурсов искусства книги и графики, которого связывает с М.Ш. Брусиловским более чем сорокалетняя дружба.
Талант дается Богом, но выбор пути определяется достоинством художника. И если талант — это масштаб пути, то достоинство — его направление. Заметим при этом, что талант и достоинство не обязательно совпадают, и это одна из причин многих художнических трагедий.
…«Оттепель» окрылила талант и пробудила достоинство, но, увы, праздник продолжался недолго.
Все постепенно вернулось к прежним очертаниям. С одной стороны —приспособленчество. Полное или частичное, слепое или осознанное, как неизбежность. C другой — двойная жизнь, или так называемая внутренняя эмиграция. Надо было выбирать либо сопротивление, либо конформизм.
Конформизм — тоже путь, a y каждого пути, как известно, своя логика. Следуя ей, художник не только саморазрушался, но и разрушал других. Единая система ценностей успокаивала и отчасти заглушала тревогу, жившую в тех, кто из трусости, выгоды или недомыслия вставал на путь конформизма. «Лучше быть идиотом вместе со всеми, чем умным одному» — не последний аргумент и утешение той эпохи. «1918—й», поначалу скандальный, a затем имевший громкий успех. Всего один шаг отделял художника от безусловного официального признания, но он выбирает другой путь. И по логике избранного пути от успеха и признания приходит к прочно приклеенному ярлыку «формалиста», что означало идеологическую неполноценность. Как следствие этого, его работы снимают с выставок, a травля становится систематической. Что же побудило художника избрать такой путь? Вероятно, осознанная необходимость внутренней свободы, возможность самореализации, а может, идеи Служения, Роли, Мессии и еще чего—то, чем мы все тогда были переполнены.
Многие из нас также сделали свой выбор, но выбор Брусиловского был, пожалуй, самым бескомпромиссным. И при этом без всякого пафоса, истерического героизма и ореола мученичества, с иронией, присущей ему в любых обстоятельствах. Кто судит об этом времени понаслышке, поверьте, это было не так просто… И тем не менее мастерская Брусиловского стала центром притяжения, местом паломничества… Сам факт независимости от конъюнктуры был опорой и примером для менее сильных, но избравших тот же путь. Мы восхищались его работами, непоказным мужеством, с которым он делал своё дело. … Время это ушло и унесло многие художнические репутации, поставив уцелевших перед проблемой нового выбора.
Миши Брусиловского это не коснулось. Его переход из одного времени в другое был обеспечен высоким мастерством и безупречной репутацией.
Говорить о творчестве Брусиловского сложно, его мир — неохватен. Скажу лишь о самых общих его чертах. «Охота на львов», «Распятие», «Тайная вечеря», «Похищение Европы» и другие его произведения становились событием прежде всего благодаря блестящему мастерству и удивительной способности к преображению визуальных форм, обретающих новую выразительность в богатейшем мире его пластики. Объемы и ритмы в вымышленном пространстве его картин создают не только мифологию сюжета, но и мифологию формы. Форма эта одухотворена и глубоко индивидуальна, в ней нет повседневности, но и в самых резких деформациях она остается узнаваемой. Произведения мастера никогда не исчерпываются сюжетом, он лишь начало движения к бесконечным вариациям формы, придающей ему новые и неожиданные звучания. Именно поэтому художник так любит писать многочисленные варианты своих картин. В то же время он один из немногих, кто отображает мир в его целостности, оставаясь прежде всего художником, но также и философом, и сочинителем сюжетов. Самые трагические его работы не подавляют безысходностью, ибо в них торжествует не хаос, а воля организующего мир художника. При этом пластика картин столь самоценна, что практически любой сюжет в его интерпретации приобретает значительность библейской притчи. И, может быть, самое главное: в его работах серьезность никогда не бывает чрезмерной, в её глубине таится весёлость, ощущение игры. Это и есть искусство. Я не говорю здесь о его портретах и автопортретах редкой проницательности и тончайшего мастерства.
И еще. Уже о самом художнике. Мне кажется, самое главное в нем — понимание жизни как непрерывной этической ситуации, его почти религиозное служение дружбе, способность к добру и сочувствию… В день 65—летия Миши Брусиловского я поздравляю замечательного мастера, почти сорокалетнюю дружбу с которым ощущаю как постоянную внутреннюю ценность. Говорю об этом с гордостью, радостью и благодарностью. Все это я мог бы сказать ему и устно, но хочу, чтобы сказанное мною, пусть неполно и фрагментарно, было услышано. Его творчество, давно признанное за рубежом, y нас все еще не оценено в полной мере. А между тем оно являет собой вершинные достижения изобразительного искусства Урала, определяя характер и уровень его культуры на протяжении почти четырех десятилетий. Нравственный пример его жизни, в которой талант неотделим от достоинства, оказывал влияние на самых разных художников, и если справедливо такое понятие, как «уральская школа», то роль Брусиловского в ней во многом является определяющей. Но к этому следует добавить, что искусство Брусиловского менее всего привязано к «местности». Сюжеты картин, их пластика и, в первую очередь, масштаб и характер его миропонимания определяют органическое существование мастера в пространстве европейской художественной культуры. И не удивительно, что, к радости или печали, работы, показанные художником в 1989 году в Екатеринбурге, остались в Париже после его персональной выставки, имевшей успех и прессу. К счастью, и в собрании нашей галереи есть картины Брусиловского, но замечу с грустью, что в Париже их все—таки больше, чем в Екатеринбурге.
В заключение скажу, что тривиальная фраза о том, что главная картина впереди, в данном случае вовсе не тривиальна. Художник действительно приступает к работе над большой картиной, задуманной им много лет назад. Не будем ни называть её, ни предрекать ей судьбу. Просто пожелаем Мастеру сил и здоровья. Помоги ему Бог!